You can read the article below in the language of the original.
«Наблюдается явный интерес инвесторов к проектам в сфере возобновляемой энергетики», — констатирует Ярослав Петров, советник ЮФ Asters
Мировое сообщество все больше внимания уделяет возобновляемым источникам энергии. Ожидается, что их доля в ближайшие годы возрастет на 40 %, превысив показатель 25 % в общем балансе энергетики уже в 2018 году. На этом фоне 11 % их использования, которые Украина должна обеспечить к 2020 году, выглядят достаточно скромно, но тенденция очевидна и у нас — возобновляемая энергетика развивается чрезвычайно активно. О том, кто сейчас заинтересован в инвестировании в украинские энергетические проекты, о законодательном бэкграунде и потенциальных рисках, а также о том, к чему может привести смена политики государства в вопросах возобновляемой энергетики, мы говорили с Ярославом Петровым, советником юридической фирмы Asters.
— Во всем мире использование возобновляемых источников энергии относится к приоритетным направлениям. А как обстоят дела на Украине?
— Украина сейчас — самый популярный рынок в Европе. В последнее время можно наблюдать всплеск проектов, связанных с возобновляемыми источниками энергии. Режим, благоприятный для возобновляемой энергетики, у нас действует с 2009 года, были всплески активности и упадки, по сути частые законодательные изменения в основном тормозили все процессы. И только с 2015 года ситуация стабилизировалась. Внесены изменения в законодательство, благодаря которым с прошлого года интерес к данной теме возобновился. Сейчас наблюдается очень активная фаза, и можно предусмотреть, что она сохранится как минимум до конца 2019 года. С 2020 года предусмотрено очередное законодательно установленное снижение «зеленого тарифа» — это повлияет на количество проектов в сторону их уменьшения. Все, кто реализует проекты сейчас, делают все возможное, чтобы запустить их до 2020 года и получить более высокий «зеленый тариф». Действует правило: на момент ввода объекта в эксплуатацию фиксируется «зеленый тариф», который будет действовать до 2030 года. При этом каждые три-четыре года тариф снижается для новых проектов. То есть у тех, кто ввел объекты в эксплуатацию в 2012 году, более выгодные условия, чем у тех, кто лишь готовится запустить свой проект.
— Кто сейчас заинтересован в инвестировании в украинскую возобновляемую энергетику?
— На рынке присутствуют украинские компании, которые осуществляют девелопмент проекта, разрабатывают его с нуля, создают под него специальную компанию и оформляют на нее все документы и разрешения. Потом такие проекты продаются, как правило, иностранным компаниям. Но также есть украинский бизнес, заинтересованный инвестировать в альтернативную энергетику, зачастую в партнерстве с иностранцами — для реализации проекта необходим соинвестор с определенным опытом в этой сфере.
— Речь идет о прямом инвестировании или о привлечении долгового капитала?
— В большинстве случаев в подобных проектах девелопер продает свои корпоративные права (полностью либо частично) в проектной компании. Что касается инвесторов, то они, безусловно, вкладывают какую-то часть собственных средств, но при этом предполагается привлечение долгового финансирования, как правило, от иностранного банка или ЕБРР. Также активен государственный «Укргазбанк». За последние два года он профинансировал достаточно большое количество проектов, включая ветряные электростанции. Но у него есть ограничения по размеру выдаваемых кредитов (если не ошибаюсь, не больше 30–35 млн долл. США). Есть и другие банки, фонды и международные организации, готовые кредитовать альтернативную энергетику, но они не столь заметны на рынке.
Так что получить кредит можно, но при этом нужно как минимум 30 % собственных инвестиций в разных формах, в их числе — вхождение в капитал, поставки оборудования и т.д.
— Возобновляемая энергетика — понятие достаточно обширное. Во что именно инвестируют: в солнечную энергетику, ветряную, в производство биогаза или в гидроэнергетику?
— Самые популярные источники возобновляемой энергии на Украине в данный момент — это солнце и ветер. Биогаз был популярен немного раньше, хотя некоторые инвесторы интересуются им и сейчас ввиду меньших объемов инвестирования и более быстрой окупаемости. Срок окупаемости инвестиций в солнечную или ветряную электростанцию составляет шесть-восемь лет, а проект на биомассе или биогазе может окупиться за четыре-пять лет. Ну а с точки зрения сложности реализации многие задумываются о проектах солнечных электростанций.
— А как обстоят дела с законодательным обеспечением? Насколько инвесторы довольны существующим регулированием?
— Последние существенные изменения в действующее отраслевое законодательство вносились в 2015 году. Тогда были зафиксированы тарифы и условия работы, устранены некоторые негативные нормы, такие как обязательность локальной составляющей, и установлена надбавка за локальную составляющую (что интересно некоторым инвесторам). Новый закон о рынке электроэнергии, принятый в 2017 году, урегулировал, как будет происходить выкуп энергии после ликвидации оптового рынка, где сейчас всю возобновляемую энергию покупает ГП «Энергорынок». Также в нем содержатся несколько новелл относительно установления ответственности за небаланс. Эти нормы вступят в силу после 2021 года и предусматривают постепенное (по 10 % в год) введение ответственности за неправильное прогнозирование (если задекларированные объемы электроэнергии не были произведены и это повлекло за собой негативные последствия на рынке, недостачу или переизбыток). Такой подход успешно используется в других государствах, у нас же пока нет современных метеоцентров, предоставляющих данные, на основе которых можно составить высокоточный прогноз.
— Какую долю в украинской генерации электроэнергии могут потенциально занять возобновляемые источники?
— У нас есть определенные обязательства, которые Украина должна исполнять как член Энергетического сообщества. В частности, до 2020 года объем использования возобновляемой энергетики должен достичь 11 %. Сейчас этот показатель, по самым максимальным оценкам, составляет 6,4 % (с учетом электроэнергии, производимой крупными ГЭС). Исходя из существующих тенденций, можно сказать, что доля возобновляемой энергетики в балансе будет явно повышаться, но я не уверен, что план будет выполнен. Вопрос в том числе и в возможностях наших электросетей, подключить до 2020 года еще как минимум 5 ГВт возобновляемой энергии может быть проблематично.
— С какими вопросами к вам преимущественно обращаются клиенты?
— Достаточно часто обращаются с просьбами провести юридический аудит проектов, которые разработаны девелоперами и выставлены на продажу. Есть явный интерес инвесторов к подобным проектам, и это свидетельствует об активности рынка.
— В каком состоянии находятся проекты, по которым вы проводите аудит, и какие проблемы могут потенциально возникнуть у инвесторов?
— В идеальном варианте продается компания, у которой есть все необходимые разрешительные документы (права на землю, договоры о подключении, проектная документация и разрешение на строительство) для того, чтобы начать реализацию проекта. В рамках аудита мы исследуем, как эти документы были получены, есть ли в них дефекты. Очень важно проверить процесс получения прав на землю: для целей проекта земля должна быть переведена в статус земель для энергетики, следовательно, необходимо проверить, все ли было сделано в рамках закона. В случае выявления ошибок компания-продавец устраняет их, следуя нашим рекомендациям. А инвестор может быть уверен, что в будущем проблем с проектом не возникнет.
— Риски, с которыми сталкиваются или могут столкнуться инвесторы проектов по возобновляемой энергетике, лежат преимущественно в плоскости экономики, права или политики?
— Можно выделить несколько категорий рисков. На уровне законодательного регулирования у нас есть определенный комфорт. Но следует помнить об опыте некоторых европейских государств, когда смена государством правил игры негативно сказалась на бизнесе и повлекла за собой множество споров против государства. Это мы видим, в частности, в Италии, Испании, Чехии. Решений пока немного, но количество споров колоссально. Подобные ситуации могут возникнуть и у нас — на политическом уровне ведутся определенные дискуссии, высказываются идеи отказа для будущих проектов от «зеленого тарифа» и перехода к аукционам, которые также используются в Европе. Опасения участников рынка вызывает непонимание того, когда это может произойти: если после 2030 года, то особых возражений не будет, если же раньше — это будет негативный сигнал. Время покажет, насколько кардинальными будут изменения, надеюсь, что для компаний, уже получивших «зеленый тариф», ничего не поменяется, а наше государство не получит новых инвестиционных исков.
